Лучший друг истины - время, худший враг её - предрассудок. (с) К. Колтон
- Очнулся? Ну, вот и хорошо! - румяная девчушка лет двенадцати-тринадцати сдержанно улыбнулась. - Пирог с яблоками будешь, турист?
Я осторожно взял еще горячий пирожок в руки и откусил кусочек. Кушанье оказалось в меру сладким и чуть-чуть кисловатым. Видимо, яблоки в пирог пошли кислющие, но сахара стряпуха не пожалела, исправив недочет природы-матушки.
читать дальшеКомнатушка, в которой мы были, была занятным местечком. Сама девочка сидела на самом верху расписной русской печки, опираясь на мешок с сушеными яблоками. Справа от нее было крохотное оконце. Зимой из него в кухню должен был просачиваться отвратительный сквозняк, но сейчас эта своеобразная отдушина дарила освежающую прохладу. Окно было аккуратно квадратным с толстым сизым стеклом, какие сейчас никто не делает. Разве что в витражах такое чудо иногда можно увидеть. Но витражное стекло в кухне... Кстати, кухня тоже была маленькой и квадратной с округлыми углами. Здесь мог свободно чувствовать себя только ребенок, а вот такому дылде как я было тесновато. Встав со стула, на котором очнулся, я отметил, что высота потолков, между тем, у этого помещения очень даже приличная - метра три, три с половиной. Белые изначально стены также были расписаны коричневыми и алыми узорами, пол выложен разноцветной плиткой.
- Нравится? Мой прапрадедушка эту комнату делал, - гордо кивнула себе под ноги моя собеседница. Хотя можно ли было назвать ее собеседником, ведь я сам молчал как партизан на допросе и не потому, что не хотел говорить. Просто мои слова казались сейчас совершенно лишними. Мне и без того должны были все показать и объяснить. Но кто и зачем ему это было нужно? Я не знал.
Пока я терялся в догадках и дожевывал свой пирожок, девочка кое-как по приступочку слезла с верхотуры и начала вовсю орудовать кухонной утварью. Вокруг меня зашипело, заскворчало, забулькало, но голода я не почувствовал, видимо, пирог сделал свое дело. В помещение влетели две хохочущие женщины, на ходу обменивающиеся последними новостями и байками. В их руках были плетеные корзины со свежевымытыми овощами. Меня потихоньку, между делом вытеснили наружу.
- Что, места нет? - кто-то хохотнул и хлопнул по моему плечу сильной рукой. Я обернулся и увидел загорелого усатого дядьку с хитрыми глазами кота, только что опрокинувшего и тщательно проинспектировавшего крынку со сметаной. На нем была алая рубаха, черные штаны с золотисто-коричневым поясом, на ногах - недорогие, но добротно стаченые сапоги из жесткой коричневой кожи. В руках у дядьки была плёточка. Он напоминал бесшабашного казака, каким я представлял своих предков по отцу, вольных и ловких до неприличия. Не хватало только чуба и казачьей шашки. - Пошли, браток! А то бабы нас затопчут. Скоро уже обед, а им еще варить и варить.
Кухонька располагалась недалеко от выхода. Мы прошли длинным узким коридором, выкрашенным в темно-бирюзовый цвет. Пока меня по нему вели, я успел заметить проем, вываливающийся в огромную голубую залу с золотым потолком и тонкими колоннами расписанными вьюнками. В противоположной от входа стороне по трем сливающимся в самом низу лестницам туда-сюда бегали занятые, но все равно улыбчивые люди. Среди них были и совсем взрослые и подростки, даже карапузы в длинных белых рубашонках с красной оторочкой путались под ногами с видом одновременно деловитым и добродушным.
- Эт царская палата. Здесь царь гостей принимал, балы танцевал, - пояснил провожатый, заметив мой интерес. Продолжив путь, я почти сразу зажмурился. В мои свыкшиеся с комнатной полутенью глаза ударил яркий розовато-золотой утренний свет. Я удивился, увидев вместо мощенной улицы небольшую площадку, заросшую жесткой темно-зеленой травкой. Такую траву не сразу притопчешь, а даже если тебе это и удастся, под ногами все равно будет упрямо пружинить. Площадка была метров пять в ширину и целую версту в длину. Во всю эту версту тянулся совершенно нелепый каменный дворец. У меня натурально отвисла челюсть. Дворец снаружи был равномерно бирюзовым. Он был богато украшен колоннами. Скажу больше, колонн было через чур много! При чем некоторые свисали вниз, словно сосульки, некоторые были натыканы так часто, что сквозь них почти не было видно огромных круглых и квадратных окон, а какие-то и вовсе искривлялись, шли волнами, завязывались в узел... И нигде не было заметно острых углов. Это игрушечное здание было округлым и казалось мягким и теплым на ощупь. Может быть, так оно и было, но мне не дали проверить.
Казак, как я мысленно прозвал своего водителя по коридору, подпихнул меня к толпе таких же мало понимающих зевак и начал рассказывать историю Криворожья. Нет, он не называл никак этот странный дворец, не упоминал в рассказе ничьих имен, но именно так следовало именовать то место. Осознание этого билось в моей голове словно подсказанная кем-то непреложная истина. От дворца вниз вел довольно крутой склон с пьяной дорожкой, по которой наверх неспешно (вот уж воистину поспешишь - людей насмешишь!) ехали тяжело груженные телеги. В телегах в основном был провиант и распевающие что-то похабно частушечное гости. По словам Казака, это по большей части были дальние родичи криворожцев из города внизу и соседних деревенек. Все они ехали поздравить обитателей Бирюзового дворца с Праздником Волюшки. Раньше-то все криворожцы были рабами местного царя. Царь не был самодуром, но имел довольно жесткий характер. На лето он приезжал в этот дворец отдохнуть и принять послов из соседних южных стран, благо место это было расположено довольно близко от юго-западной границы страны. Во время одного такого приезда город осадили степняки, гнавшиеся за сиюминутной наживой. Они хотели пограбить летнюю столицу и взять царя в плен ради выкупа. При правителе на тот момент не было серьезной армии. Большая часть ее была отвлечена в горы и никак не успевала обратно на помощь. Тогда царь созвал всех крестьян и рабов, что посильнее, и обещал дать им волю и выполнить одно желание. Любое. Простой люд почесал в тыковках и махнул рукой, мол, все равно погибать, так за что-то стоящее все же приятнее. Ох, и намяли же бока степнякам! Те не ожидали такого напора, а может приняли босяков за ряженную гвардию, сумевшую прийти раньше срока. В любом случае, осада была снята, а по осадившим хорошенько потоптались, почти никого не оставив в живых. Неделю потом гуляли. К концу той недели наконец вернулось войско, и царь опять созвал крестьян да рабов, подписал нужные бумаги и спросил, чего желают его спасители. Отец Казака преклонил колено и сказал, что воля волей, а жить босякам негде. Им бы такое же жилище, как у царя, чтоб и красиво и места много было. Начальник караула за оружие схватился от такой наглости, но был остановлен развеселившимся правителем.
- Забирайте вы эти хоромы. Мне они все равно не любы. Другие, в городе выстрою!
С тех пор, в Южном дворце другие хозяева и нравы. Внизу же в городе стоит второй дворец, прозванный Приемным. Из него каждый год в Праздник Воли приезжает посланец от правящего потомка того царя и подтверждает права криворожцев, а те устраивают пир из тех, что на весь мир.
- Такая вот байка. Нравится? - Казак подошел ко мне и вновь дружески хлопнул по плечу. - Коли по сердцу наши хоромы, заглядывай завтра на празднование. А пока просыпайся, тебя уже свой мир ждет, путник!
Я глянул на него непонимающе и расхохотался.
- Британец! Гад, не тыкай мне в ухо свой холодный нос, - подскочил на постели как ужаленный и только потом сообразил, где оказался. Кот жалобно замявкал, жалуясь, что его до сих пор никто не покормил. Я потянулся и сладко зевнул: - Иду, иду! И нечего хвостом по сторонам водить, твое раздражение меня не ускорит. Я встал с постели и огляделся по сторонам. Моя светлая просторная комната ничем не напонимала приснившуюся расписную комнатку Криворогорого дворца. "Пожалуй, я уже знаю, где проведу следующий сон!" С этими мыслями я пошел на поводу у Британца, то есть отправился прямиком на кухню. Матушка обещала утром испечь пирогов со сладкой начинкой. Это следовало срочным образом проверить!
Я осторожно взял еще горячий пирожок в руки и откусил кусочек. Кушанье оказалось в меру сладким и чуть-чуть кисловатым. Видимо, яблоки в пирог пошли кислющие, но сахара стряпуха не пожалела, исправив недочет природы-матушки.
читать дальшеКомнатушка, в которой мы были, была занятным местечком. Сама девочка сидела на самом верху расписной русской печки, опираясь на мешок с сушеными яблоками. Справа от нее было крохотное оконце. Зимой из него в кухню должен был просачиваться отвратительный сквозняк, но сейчас эта своеобразная отдушина дарила освежающую прохладу. Окно было аккуратно квадратным с толстым сизым стеклом, какие сейчас никто не делает. Разве что в витражах такое чудо иногда можно увидеть. Но витражное стекло в кухне... Кстати, кухня тоже была маленькой и квадратной с округлыми углами. Здесь мог свободно чувствовать себя только ребенок, а вот такому дылде как я было тесновато. Встав со стула, на котором очнулся, я отметил, что высота потолков, между тем, у этого помещения очень даже приличная - метра три, три с половиной. Белые изначально стены также были расписаны коричневыми и алыми узорами, пол выложен разноцветной плиткой.
- Нравится? Мой прапрадедушка эту комнату делал, - гордо кивнула себе под ноги моя собеседница. Хотя можно ли было назвать ее собеседником, ведь я сам молчал как партизан на допросе и не потому, что не хотел говорить. Просто мои слова казались сейчас совершенно лишними. Мне и без того должны были все показать и объяснить. Но кто и зачем ему это было нужно? Я не знал.
Пока я терялся в догадках и дожевывал свой пирожок, девочка кое-как по приступочку слезла с верхотуры и начала вовсю орудовать кухонной утварью. Вокруг меня зашипело, заскворчало, забулькало, но голода я не почувствовал, видимо, пирог сделал свое дело. В помещение влетели две хохочущие женщины, на ходу обменивающиеся последними новостями и байками. В их руках были плетеные корзины со свежевымытыми овощами. Меня потихоньку, между делом вытеснили наружу.
- Что, места нет? - кто-то хохотнул и хлопнул по моему плечу сильной рукой. Я обернулся и увидел загорелого усатого дядьку с хитрыми глазами кота, только что опрокинувшего и тщательно проинспектировавшего крынку со сметаной. На нем была алая рубаха, черные штаны с золотисто-коричневым поясом, на ногах - недорогие, но добротно стаченые сапоги из жесткой коричневой кожи. В руках у дядьки была плёточка. Он напоминал бесшабашного казака, каким я представлял своих предков по отцу, вольных и ловких до неприличия. Не хватало только чуба и казачьей шашки. - Пошли, браток! А то бабы нас затопчут. Скоро уже обед, а им еще варить и варить.
Кухонька располагалась недалеко от выхода. Мы прошли длинным узким коридором, выкрашенным в темно-бирюзовый цвет. Пока меня по нему вели, я успел заметить проем, вываливающийся в огромную голубую залу с золотым потолком и тонкими колоннами расписанными вьюнками. В противоположной от входа стороне по трем сливающимся в самом низу лестницам туда-сюда бегали занятые, но все равно улыбчивые люди. Среди них были и совсем взрослые и подростки, даже карапузы в длинных белых рубашонках с красной оторочкой путались под ногами с видом одновременно деловитым и добродушным.
- Эт царская палата. Здесь царь гостей принимал, балы танцевал, - пояснил провожатый, заметив мой интерес. Продолжив путь, я почти сразу зажмурился. В мои свыкшиеся с комнатной полутенью глаза ударил яркий розовато-золотой утренний свет. Я удивился, увидев вместо мощенной улицы небольшую площадку, заросшую жесткой темно-зеленой травкой. Такую траву не сразу притопчешь, а даже если тебе это и удастся, под ногами все равно будет упрямо пружинить. Площадка была метров пять в ширину и целую версту в длину. Во всю эту версту тянулся совершенно нелепый каменный дворец. У меня натурально отвисла челюсть. Дворец снаружи был равномерно бирюзовым. Он был богато украшен колоннами. Скажу больше, колонн было через чур много! При чем некоторые свисали вниз, словно сосульки, некоторые были натыканы так часто, что сквозь них почти не было видно огромных круглых и квадратных окон, а какие-то и вовсе искривлялись, шли волнами, завязывались в узел... И нигде не было заметно острых углов. Это игрушечное здание было округлым и казалось мягким и теплым на ощупь. Может быть, так оно и было, но мне не дали проверить.
Казак, как я мысленно прозвал своего водителя по коридору, подпихнул меня к толпе таких же мало понимающих зевак и начал рассказывать историю Криворожья. Нет, он не называл никак этот странный дворец, не упоминал в рассказе ничьих имен, но именно так следовало именовать то место. Осознание этого билось в моей голове словно подсказанная кем-то непреложная истина. От дворца вниз вел довольно крутой склон с пьяной дорожкой, по которой наверх неспешно (вот уж воистину поспешишь - людей насмешишь!) ехали тяжело груженные телеги. В телегах в основном был провиант и распевающие что-то похабно частушечное гости. По словам Казака, это по большей части были дальние родичи криворожцев из города внизу и соседних деревенек. Все они ехали поздравить обитателей Бирюзового дворца с Праздником Волюшки. Раньше-то все криворожцы были рабами местного царя. Царь не был самодуром, но имел довольно жесткий характер. На лето он приезжал в этот дворец отдохнуть и принять послов из соседних южных стран, благо место это было расположено довольно близко от юго-западной границы страны. Во время одного такого приезда город осадили степняки, гнавшиеся за сиюминутной наживой. Они хотели пограбить летнюю столицу и взять царя в плен ради выкупа. При правителе на тот момент не было серьезной армии. Большая часть ее была отвлечена в горы и никак не успевала обратно на помощь. Тогда царь созвал всех крестьян и рабов, что посильнее, и обещал дать им волю и выполнить одно желание. Любое. Простой люд почесал в тыковках и махнул рукой, мол, все равно погибать, так за что-то стоящее все же приятнее. Ох, и намяли же бока степнякам! Те не ожидали такого напора, а может приняли босяков за ряженную гвардию, сумевшую прийти раньше срока. В любом случае, осада была снята, а по осадившим хорошенько потоптались, почти никого не оставив в живых. Неделю потом гуляли. К концу той недели наконец вернулось войско, и царь опять созвал крестьян да рабов, подписал нужные бумаги и спросил, чего желают его спасители. Отец Казака преклонил колено и сказал, что воля волей, а жить босякам негде. Им бы такое же жилище, как у царя, чтоб и красиво и места много было. Начальник караула за оружие схватился от такой наглости, но был остановлен развеселившимся правителем.
- Забирайте вы эти хоромы. Мне они все равно не любы. Другие, в городе выстрою!
С тех пор, в Южном дворце другие хозяева и нравы. Внизу же в городе стоит второй дворец, прозванный Приемным. Из него каждый год в Праздник Воли приезжает посланец от правящего потомка того царя и подтверждает права криворожцев, а те устраивают пир из тех, что на весь мир.
- Такая вот байка. Нравится? - Казак подошел ко мне и вновь дружески хлопнул по плечу. - Коли по сердцу наши хоромы, заглядывай завтра на празднование. А пока просыпайся, тебя уже свой мир ждет, путник!
Я глянул на него непонимающе и расхохотался.
- Британец! Гад, не тыкай мне в ухо свой холодный нос, - подскочил на постели как ужаленный и только потом сообразил, где оказался. Кот жалобно замявкал, жалуясь, что его до сих пор никто не покормил. Я потянулся и сладко зевнул: - Иду, иду! И нечего хвостом по сторонам водить, твое раздражение меня не ускорит. Я встал с постели и огляделся по сторонам. Моя светлая просторная комната ничем не напонимала приснившуюся расписную комнатку Криворогорого дворца. "Пожалуй, я уже знаю, где проведу следующий сон!" С этими мыслями я пошел на поводу у Британца, то есть отправился прямиком на кухню. Матушка обещала утром испечь пирогов со сладкой начинкой. Это следовало срочным образом проверить!
@темы: мои сны, проза, Хроники Путника из Лираи